Мы нашли друг друга. Мы столько всего преодолели на этом пути. И какие бы испытания ни готовила нам судьба ещё, мы справимся. Точно справимся. Ведь мы любим друг друга. И это — самое главное.

— Да здравствует король!

— Да здравствует королева!

Эпилог

— Петя, вылези из воды немедленно! — кричит Дашка, поднимаясь с моего плеча и рукой прикрывая глаза от солнца. — Петя! По жопе надаю! Вот сейчас встану и надаю, не сомневайся! — а потом поворачивается ко мне: — Как ты думаешь, он меня правда не слышит или только делает вид, как ты, когда не хочешь слушать?

— Конечно, не слышит, — улыбаюсь я, и тяну её, заставляя лечь обратно. — Не кипятись. Расслабься. Солнышко светит. Море шумит. Шезлонг удобный. Навес надёжно защищает от солнца, не обгоришь. Что ещё надо? Да, подушки мягкие. Я — рядом. А с детьми полно служанок, вот они пусть за ними и следят.

— Это же мои дети, а не служанкины, не могу я их просто так оставить. Не по-нашему это как-то.

И снова подскакивает.

— Марк, выплюнь камень! Выплюнь сейчас же! Ян, а ты перестань есть песок!

— А мне кажется камень грызёт как раз Ян, а Марк набил полный рот песка, — приподнимаюсь я на локте.

— Хрен разберёт этих близнецов, — откидывается Дашка, сдаваясь. — Всё, я устала. Пусть едят, что хотят. Им сидеть потом на горшках, не мне. Надеюсь, с девочками будет меньше проблем, — прижимает она руки к большому животу.

— Ага, — улыбаюсь я, — надейся.

И показываю на Машку, которая решила искупать обеих собак против их желания, и усиленно затаскивает их в море.

— Надеюсь, потому что девочка будет одна. И всё, закончим на этом с детьми. Всё, Гош! И не важно, что я там тебе обещала. Я устала ходить беременная.

— Да я не против, не против, — улыбаюсь я.

Кажется, я уже слышал это, когда она была беременна Петькой. Потом близнецами. Год, когда откормила близнецов, походила праздной, но там уже началась другая песня: «А что, если у нас больше не будет детей?» И вот опять, старая песня на новый лад.

— Всё, не буду туда даже смотреть, — демонстративно отворачивается она от берега и задирает голову, чтобы посмотреть на меня. Привычно убирает со лба мои волосы. — Тебя бы постричь. А то такая жара, а ты лохматый.

— А тебе бы прижать одно место и отдохнуть уже. У нас же типа отпуск, я правильно понимаю? Вон посмотри на Годелин, лежит не шелохнётся.

— Потому что Гриф сына с рук не спускает, о чём ей беспокоиться, — фыркает она. — Посмотри лучше на Феодору, сдаётся мне, я ей родная. Её деятельную натуру ничем не проймёшь.

И я не могу сдержать смех, глядя, как Феодора взялась помогать Машке и теперь сидит в воде вся мокрая и закрывается от двух отряхивающихся собак.

— Нет, погоди, — вдруг вспоминаю я, как ещё утром она сокрушалась, что Барт с сынишкой приехать не сможет. — Значит, сына Грифа мы пристроим в нашу семью, а Ленкиного богатыря как же?

— Гоша, — с возмущением поднимает она голову. — Что за монаршеские замашки? Мы не будем устраивать никаких династических браков и сосватывать детей в младенчестве. Вырастут и сами выберут себе пары. И вообще, вдруг это будут мальчики.

— О, нет! Если их будет больше трёх, я повешусь. Нет, уйду в какой-нибудь поход. О! За руном! До их совершеннолетия.

— Вот ты гад! — бьёт она меня. — Всё бы ему куда слинять. Сиди дома.

— Ну, нет, я так не играю, — делано ворчу я и утыкаюсь лицом в подушку. И точно знаю, что она сейчас скажет: «Кстати, ты так и не рассказал мне…»

— Кстати, ты так и не рассказал мне, в кого был влюблён, когда чуть не подарил мамино кольцо.

Я поднимаю голову, а она руку, чтобы посмотреть на безымянный палец.

— Счастье моё, — обнимаю я её. — Я тебе тысячу раз это говорил и никогда не устану повторять: я любил, люблю и буду любить только тебя. Одну. Единственную.

Зарываюсь носом в её пропахшие солнцем волосы.

Боги, как с ней на самом деле хорошо! Я и представить себе не мог, что мне так повезёт. Что этот мир может быть таким красивым, мирным, дружелюбным. Что всё так преобразится лишь потому, что здесь появится она, эта упрямая, вздорная, вредная… одним словом, заноза.

Или потому, что я с ней так счастлив?

Нет, конечно, мы ругаемся. Спорим, злимся, обижаемся. Потом миримся, вспоминаем друг другу старые обиды и ссоримся снова. А потом снова миримся. И так бесконечно, когда мы дома.

Но здесь в Исваане мы не ссоримся никогда.

Может, потому, что место здесь такое.

Может, потому, что приезжая сюда раз в год, мы оставляем всё там.

А может потому, что мы обязательно идём на могилу Брина.

И моя девочка, держа меня за руку, всегда говорит ему одни и те же слова, а я поклялся никогда не спрашивать, что они значат:

«Спасибо за нашу жизнь и сбывшиеся мечты!»

Дорогие мои!

На этом ВСЁ!

Мы расстаёмся с миром «Занозы» и его обитателями.

Но очень надеюсь, что герои книги останутся и будут жить в ваших сердцах, как они навсегда стали частью моего.

И хоть я обычно смеюсь и говорю, что кто-то вкладывает в книги душу и сердце, а я нервы и печень, но в любом случае с каждой книгой я прощаюсь с грустью.

Буду скучать и по Занозе, и по её Сказочке, и по вам, дорогие мои. Скучать и всегда надеяться на новую встречу.

Большое спасибо, что прожили эту историю вместе со мной!

Всем добра, мира, удачи, позитива, отличного настроения и…

до встреч в новых книгах!

Всегда ваша, Елена Лабрус